КОМА 7.4

Кристина

И она плакала вместе со всеми. И вместе со всеми плакали вишни, облетавшие сочными белоснежными лепестками. Ветер трепал черные одежды провожавших, волосы их, раскидистые ветви деревьев.

И вот-вот заплачут небеса.

Молодой священник отпевал ушедших густым баритоном, и ветер словно вторил ему, забирая его слова к верхушкам деревьев.

- Они умерли быстро... У них не было ни малейшего шанса даже попросить перед смертью прощения. Удар пришелся прямо по ним...

- Гробы ни разу не открывали за всю процессию...

- Познание проводили по зубам...

- Боже, как же это страшно! Как же девочка выжила?

- На тот момент она гостевала у некоего Годфри - бывшего мужа погибшей. Он был в довольно хороших отношениях с Эйверами и в последние два года часто навещал их. Он же за девочку и поручился после всего этого. Хотя - это очевидно - никто не сможет заменить ей настоящих родителей...

- Вы считаете, что он достаточно компетентен в вопросе о воспитании детей? Все же он ученый, да к тому же член делигации...

- Не понимаю, почему промышленников ИИ считают бесчувственными убийцами. Мистер Годфри образованный человек, духовно наполненный... к тому же его компания финансирует школу-интернат, названную именем первооткрывателя ИИ, которая, кстати говоря считается образцовой...

- Посмотрите, как убивается девочка. Ей всего десять - а уже такая беда с ней приключилась...

- Да, вы правы. Бог, похоже, не выбирает, кого к себе забирать...

Два гроба медленно опускали в одну широкую холодную могибу, из которой веяло сыростью и мерзлой землей. На дне могилы собиралась грязная талая вода, в которую и опустили лакированные черные гробы. Шумел ветвями и обрывающимися цветами ветер. Первой подошла к краю могилы девочка, одной рукой крепко вцепившаяся в тонкую белую ладонь высокого мужчины, другой, наклонившись, взяла горстоку земли и бросила в яму. Комья грязи глухо простучали по крышке гроба. Девочка отошла и спрятала лицо в широком плаще мужчины, который следом за ней бросил в могилу горсть земли. На лице его красовались черные очки, потому никто из окружавших не мог даже догадываться, позволил ли себе этот внешне невозмутимый и холодный человек проронить хоть одну слезу или все же нет...

"В чем моя ложь? Они погибли зная, что их дочь в безопасности... В чем моя ложь?"

Люди двигались в сторону выхода из кладбища. Мужчины придерживали женщин под локти. Женщины не могли раскрыть глаз от нахлынувших рыданий.

Оставались на месте лишь высокий мужчина в плаще и очках и девочка рядом с ним, наблюдая за тем, как двое крепких парней в черных душегрейках и ватниках забрасывали землей спущенные на дно могилы гробы. Ветер трепал их волосы, бросался в них свежими лепестками вишни.

Вскоре и мужчина с девочкой ушли. Они покинули территорию кладбища, и в этот момент прорвались небеса целым водопадом. Волосы девочки облепили ее плечи. Пара подошла к вытянутому белому мерседессу классической модели. Из мерседесса вышли двое, один из них в тонкой серебряной оправе на носу, пожали руки мужчине, поглядели на девочку, слабо улыбнулись ей, по-видимому, не зная, что можно сказать ребенку в знак собалезнования. Девочка поглядела на мужчину, ее сопровождавшего, серьезными светло-серыми глазами. Мужчина опустил взгляд на нее.

- Задача выполнена, мистер Годфри, - выговорила девочка и...

Застыла. Дождь заливал ее неморгавшие широко раскрытые глаза. Мужчина перевел суровый взгляд на встречавших.

- Что это такое?

Они замялись, не зная, как ответить.

- Это приказ Комитета, - оправдываясь объяснил один из них. - И личное поручение доктора Саггермана. Прислали документ, что андроид номер ZM-4377 серии 7, то есть... - он указал рукой на девочку. - вот... должен прекратить деятельность после выполнения своей прямой задачи. Это не будет противоречить... прямому принципу взаимодействия биотехники с обществом...

- Как мне все это надоело, вы бы знали, - устало вздохнул мужчина. - Они никогда не поймут, что я не проектировщик. Я...

- Мы это прекрасно понимаем, мистер Годфри, - заверил мужчина в серебряной оправе. - Но иначе полагают в Комитете. Вы же понимаете, что там работают юристы, которые, мягко выражаясь, далеки от программирования и биологии. Но в их руках власть прекратить спонсирование проекта, а не в нашей.

- Мы постараемся восстановить ей память, перезаписать последние несколько часов... - попытался зеверить другой.

- Вон тот фольцваген, - мужчина взглядом указал на неподалеку остановившийся серый автомобиль с затонированными стеклами. - Там представитель Комитета. Он должен был удостовериться, что поручение будет выполнено.

- Немедленно отвезите ее в лабораторию и проведите полное форматирование. Что сделать с ней потом - отправить в утиль или переустановить систему - я решу потом. Без меня никаких самостоятельных действий не предпринимать.

Мужчины были ошеломлены.

- Но...

- Делайте, что вам велено. Когда-нибудь я то же самое сотворю и с ними! Со всем Комитетом! И Саггерманом в отдельности! И глазом не моргну!

- Мистер Годфри, - постарался разрядить обстановку ироничным тоном. - Это будет бесчеловечно...

- А они?! - вдруг вскричал он. - Они поступили человечно с моим дитя?!

- Простите...

Он отвернулся и неспеша направился вдоль улицы, прочь от мерседесса и фольцвагена, пристроившийся на другой стороне улицы. Дождевая вода ручьями стекала с промокшего насквозь плаща. Девочка в черном облепившем ее худое тельце платье так и стояла, устремив в пустоту немигавшие глаза, и капли дождя, словно слезы, стекали по ее белым щекам. Но она больше не плакала.

- Я вас не виню, - ответил мужчина. - На вашем месте, получив распоряжение Комитета, я бы сделал то же самое. Никому не хотелось бы испытывать их терпение и проверять, на что они способны. На то она и власть, чтобы быть способным на все то, что не придет на ум никому более. Хуже и страшнее всех психопатов в Шоушенке...

Он говорил тихо, не обращаясь ни к кому из коллег. Он медленно уходил, и его слова становились все менее разборчивы.

- Только никто не понимает, никто, никто меня не понимает... Она - единственная на всей этой планете, кого они могли бы действительно любить... Я дал им счастье пребывать в любви и продолжать растить собственное дитя! Я вернул им ее! И никто бы не смог это сделать, кроме меня! К черту бога! Он вконец отупел от своей вечности и совсем позабыл о том, как умирать, бояться умереть и бояться за тех, кто тебе дорог! А она ведь действительно могла любить своих отчима с мачехой, она могла действительно плакать над их могилой. Она могла вырасти самостоятельной сильной девушкой и встретить свою первую любовь, за которую боролась бы до последнего. Она могла завести детей, воспитать их, увидеть их детей, понять счастье быть любимой, быть в кругу семьи. И они лишили ее всего этого... Они все непробиваемо глупы... Они все не понимают меня... Когда-нибудь, я форматирую и бога... и внесу коррективы.

Мужчины озадаченно посмотрели друг на друга.

- Эмоции излишни, - печально заключил один из них, тот, что в серебряной оправе. - Если бы эмоции хоть когда-нибудь в таких делах что-нибудь решали... Мы бы, наверное, никогда бы не докатились до такого - оставлять вместо себя машины, когда уже совсем нечего терять...

Фольцваген тронулся с места и, медленно разгоняясь, скрылся за углом.

Улица пустовала.

Мужчина в плаще уходил и не оборачивался. Он снял с лица черные очки и обронил их на асфальт.

- Ну что же, грузим?

- Пожалуй. Я до нитки промок и продрог до костей...