Ожившие тени (окончание)С улицы Чехова мы свернули в Дегтярный переулок. Он показался мне тихим, укромным, немного грустным. Деревья, запорошенные снегом, стояли, словно в дреме, недвижны и напоминали мне знакомую с детства картину. - Когда-то, это местечко называлось Пименовская слобода, и еще на моей памяти, вот здесь стояла церковь святого Пимена, потом ее снесли и построили этих уродов, - он ткнул пальцев на дома. - Жаль, была уютная, тихая, говорили – бывал Пушкин, - и чуть помолчав, вновь оживился: - Вы, даже представить себе не можете, каким взрослым ребенком был Пушкин, - не унимался мой спутник, лукаво сощурив глаза. – Однажды, княгиня Вяземская, застала Пушкина играющим с ее маленьким сыном, лет пяти... И что вы думаете?.. Они барахтались на полу и плевали друг в друга!.. Каков, а?! - с восторгом воскликнул Борис Семенович, будто это он барахтался на полу с Александром Сергеевичем. - Позвольте вам задать маленький вопросик. Кто был самым задушевным другом Пушкина в последние годы? – спросил он, встав передо мной, уперев свои кулачки в бока. - Ну!? - едва сдерживая возмущение, «кто же этого не знает» я уверенно выдал. - Пущин. Борис Семенович, сокрушенно покачал головой, выразив этим, уже в который раз, мою глубокую безграмотность. - Он, единственный из всех, кто, узнав о смерти Пушкина, упал в обморок. В его фраке Пушкин венчался с Натальей Николаевной и, в нем же был похоронен, если мне не изменяет память. Пушкин был крестным его дочери от красавицы-цыганки. Это он, был страстным игроком в карты, бильярд, тонким ценителем прекрасного, он мог специально мчаться в Петербург, чтобы только послушать своего любимого Ференца Листа... - Ну, не томите же! – взмолился я. - Кто это, Борис Семенович? Не внимая моей мольбе, он торжествующе, продолжал: - Это ему пришла счастливая мысль о «Кукольном домике», на что он спустил остатки своего состояния. И, наконец, это он, умер удивительным образом - стоя на коленях, во время молитвы, - и добив меня окончательно, прошептал. - Это Павел Воинович Нащокин. Я едва перевел дух, как Борис Семенович, тихо, в полголоса, будто боялся кого-то вспугнуть, выдохнул: - Пришли, - и коротко поманив, меня рукой, стал почти крадучись, подходить к дому. – Идите за мной. Прильнув к окну, он осторожно подышал на морозное стекло и заглянул в оттаявший глазок, внутрь. - Быстрей!... Он уже здесь! Только что приехал, – торопливо прошептал он. Я бросился к окну, жарко выдохнув, растер запотевшее пятно и, припав к стеклу, провалился в гостиную. Я на мгновенье обомлел: на пороге стоял Пушкин, и, не успев еще войти, как радостно закричал, глядя на молодую цыганку. - Ах, радость моя, как я рад тебе, здорово, моя бесценная! – и поцеловав ее в щеку, уселся на софу, тут же задумался, да так тяжко, голову опер на руку, посмотрел на цыганку и говорит: - Спой мне Таня, что-нибудь на счастье... Женюсь я на днях, может слышала? - Как не слыхать, дай вам Бог, Александр Сергеевич! - Ну, спой мне, спой! - Давай Оля гитару, споем барину! – обратилась она к красавице, что сидела возле Нащокина. Ольга принесла гитару, Татьяна стала подбирать аккорды и не громко запела:
Ах, матушка, что так в поле пыльно? Государыня, что так пыльно? Кони разыгралися... А чьи-то кони, чьи-то кони? Кони Александра Сергеевича...
Поет она эту песню, и чувствуется, что у самой то на душе грустно, тяжко, голос выдает ее, поет, а глаз поднять от струн не смеет... Слышу, как вдруг, Пушкин зарыдал, да так громко, рукой за голову схватился и как ребенок плачет... Тут кинулся к нему Павел Воинович: - Что с тобой, что с тобой, Пушкин? Пушкин, качая головой, сквозь слезы, - Ах, эта ее песня всю мне внутрь перевернула...Она мне не радость, а большую потерю предвещает! - и немного погодя встал, ни с кем так и не простился, вышел из гостиной. Внутри меня похолодело, дверь парадного визгнула, я дернулся от окна, и мне показалось, что кто-то стремительно выбежал из дома и, подняв воротник шубы, быстро скрылся на Садовой.
Борис Семенович, прислонившись к стене, несколько обмяк, стал, будто ниже ростом, лицо было бледным, в глазах стояли слезы. - Вам плохо? - испуганно спросил я, трогая его за руку. Он молчал, было видно, что мысли его где-то далеко – далеко. Наконец, очнувшись, сказал странным голосом: - Живу - пока помню, пока помню - живу. Я, в свои семнадцать лет, тогда ничего не понял из его слов, а спросить, оказалось уже поздно. Он скончался под самый Новый год от сердечного приступа, на семьдесят пятом году жизни.
... В тени кладбищенских деревьев было прохладно, чувствовалась сырость, витал терпкий запах прелого листа, но как нигде, здесь стоял неизбывный покой, который, лишь изредка, нарушали сигналы машин. Я убрал вокруг могилы листья, траву, поправил венок и побрел к выходу. Выйдя из тени, меня ласково лизнуло нежным теплом, еще неостывшее осеннее солнце. Читать далее:
Еще у автора:
Комментариев нетДобавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. Войти.
Нет ни одного комментария. Ваш будет первым!
|
Вход
Войти через
Новости сайта
Новый 2017 Год!
31.12.16
Стихи с Новым Годом
29.12.15
Красивые стихи с днем рождения
24.04.15
Свежие произведения
Мне нужно то счастье
Раиса Андриянова, 31.08.21
Питер и дожди
Андрей Бонди, 30.08.21
В "Кисловодск”?
В_Странник, 29.08.21
Между летом и осенью
Лакрим, 19.08.21
История двух преступлений. Глава первая. Начало семейной жизни
Хасанов Васил Калмакматович, 08.08.21
Ходовой товар
Владимир Котиков, 06.08.21
Эхо
Людмила Максимчук, 26.06.21
Синевы озерцо глоточками выпили тучи
vgm, 12.06.21
Парадоксов парадокс
Huseyn Qurbanov, 27.05.21
Озвученные произведения
Случайные произведения
А я так хотел бы лететь на том самолете
AND, 05.02.13
Бред
Беатрикс Кидо, 01.03.14
Признание / ДЛЯ ТЕБЯ
Sergey, 31.05.13
Иногда
ВИТАЛИ ВИДАЛЬ, 28.02.10
Гриф секретности
Андрей Бонди, 19.10.23
Шепот весны
Артем Южный, 17.09.12
Возьми меня в свои мечты
Андрей Бонди, 27.11.14
|