Ветер

Гром несбывшихся желаний,

Конский топот в тишине,

Звезд заветное сиянье

В неизведанном окне.

Где огонь кипел в камине –

Резкий лед немых недуг,

Голос горестной ангины,

Злых страстей порочный круг.

ОНА закурила. Сигарета послушно тлела в усталой руке. Волосы, небрежно убранные в узел, падали отдельными прядями на гладкий лоб. Впрочем, одна морщинка уже успела коснуться его. ОНА опустила голову, оперлась рукой на подоконник. Из приоткрытого окна тянуло сыростью. Ноябрь. В голове крутились неистовые стихи. Так всегда. Всегда хотелось писать после душевных потрясений, особенно когда курилось. Только все забудется и не доживет до белой бумаги. В эти стихи вплетено вчера, которое в соединении с метром и рифмой становилось сейчас и вторило биению сердца, аккомпанировало дымному дыханию...

ОН сидел за столом. Рядом – пустой бокал. Почему-то не ладилось. Серые глаза нарочно смотрели в пустую тетрадь. Как дальше? Все – пустое. Мерные электрички домов, пустые глазницы людей, пьяные философы и фальшивые музыканты. Все это проносилось галопом. «Осторожно, двери...». «Уступайте места пассажирам...». Он пассажир, пока не нажмет на курок, а потом – крест на кладбище и ветер в ивах. Бокал наполнился снова. Сердце болезненно сжалось. Глоток. В мыслях играла песня:

Ветер как ветер,

Несет нас опять по новому кругу,

И в чартерных рейсах

Стаи людей направляются к югу.

Мы ведь тоже хотели

На солнце взлететь прямо там,

Из нашей постели.

Я держал твою руку,

Когда ты мне сказала, что это

Еще один фильм про разлуку.

Они встретились, измученные фантазиями, умудренные несовершенными ошибками и напуганные временем. Было холодное апрельское утро. Было. Потом все было просто. Река, мост и фонарь. Фонарь тусклого света. Кричащие чайки и белый пароход. «Я так люблю Beatles», - говорила ОНА, и морской балтийский ветер вторил ей: «...less». ОНА любила наблюдать, как накатывают волны на гладкий песчаный берег и оставляют тонкие разводы. А ОН был далеко, на другом конце большого мегаполиса, и они все говорили, только не о том. Чаще о пустяках: как прошел день, сколько нужно, чтобы напиться и какая сегодня погода. Встречаясь, они тоже говорили о пустяках. Особенно хорошо получалось спорить, потому что они были слишком похожи.

Миллионы секунд врезались в прожитые мгновения, и каждый из них боялся чего-то. ОНА думала, что слишком настрадалась: «А вдруг снова не то?..». ОН не понимал ее холодности и боялся обжечься, обжечься отказом. Споры иссякли, осталось только общее. Странно, но та самая разница и держала их близко, а затем зигзаг отношений стал затухать...

ОНА пробовала жить без него, но не могла. ОН травил себя в повседневности и искал глазами на нее похожих в вагонах метро. И каждый день вторил им железом безжалостных колес; стрелки часов, как бомба замедленного действия, отмеряли секунды до. А потом настало вчера.

Они сидели друг к другу спинами на белой скамейке Екатерингофского парка. Голуби копошились и ворковали, отыскивая крошки хлеба и не пуская нахальных воробьев. Дети вокруг – как с другой планеты – говорили на своем языке. «Знаешь», - сказала ОНА, нарушив молчание, - «Давай вспомним то, чего у нас не было». «Уже не будет», - сказал ОН. ОНА прижалась к его спине и представила себе серые глаза. «Может, это ошибка? Просто не должно было быть...». «Нет», - возразил ОН, - «Мы сейчас здесь, значит так надо. (ОНА опустила голову). Жаль только, что мы с тобою встретились вот здесь, а не на небе. На небе все по-другому». «Жаль...», - рассеянно повторила ОНА, вслушиваясь в воркование голубей, - «И жаль, что ничего у нас уже не будет...».

ОН встал. «Ну, прощай, пиши, если что». ОНА подняла голову с колен, но он уже отвернулся. Ее спине стало холодно. Ветер уперся в тонкую куртку. «Прощай!», - прошептала ОНА, вглядываясь в его уходящие сутулые плечи. Она закуталась в шарф и включила плеер: «Мы с тобою слишком похожи, значит, выберут нас на роли совершенно случайных прохожих...»...

ОН сидел за столом, подперев голову руками. Полный бокал и пустая тетрадь. Все – пустое. В окне – блочные коробки домов, тусклый свет фонарей и люди в серых шинелях. ОН погасил свет.

ОНА курила. Сигарета послушно догорала в усталой руке. ОНА отняла локоть от подоконника, поправила прядь волос, упавшую на лоб и нервно щекотавшую морщинку. В голове роились стихи. Доживут ли они до белой бумаги? В этих стихах был ОН. Жаль, что они встретились здесь, а не на небе. На небе все по-другому...

28 февраля 2011 г.