Провинциальное либретто

На сцене барин корчил мужика,

тряслась кулиса, лампочка мигала,

и музыка, как будто мы--зека,

командовала нами, помыкала,

на сцене дама руки изломала,

Лев Лосев

***

 

Над ямою шаманил дирижер:

То воспарял, то ниспадал отвесно,

Ему казалось - залу интересно,

И пресса раструбит об этом лестно,

Он грезил этим с самых давних пор...

Тускнел помпезной люстры мельхиор,

Зевал во все зевала люд окрестный.

Но залу, если честно говоря,

Был дирижер, вообще, до фонаря.

И лысинка его во тьме мелькала,

Как розовенький чепчик кардинала.

 

Все, как всегда! Событий череда:

Добро и Зло - вселенские качели,

Впадала речка, кисти Боттичелли,

В гуашь старинного, тенистого пруда,

Где мог услышать зритель без труда,

Грудной, сиротский бас виолончели

 

Друзья-повесы чуть не в неглиже,

И, видно по всему, друг другу ровня,

Охотились на птичек в кураже.

А вдалеке - руины Тэ Сэ Жэ*,

(И в городке кругом такие же,

Но здесь они играли роль часовни).

А, по-сему, давайте прямо скажем,

Зал не проникся данным антуражем.

 

Чу, лебедь белая пуантами гребёт,

В короне и перо её лоснится,

Она возьми, и обернись девицей

И юноша успел в неё влюбиться.

Любовь - дурилка! Кто её поймёт,

К кому она когда в башку вселится?

Представилась Одеттой молодица.

К вечерней дойке, проще говоря,

Поскольку заколдованная я,

То превращусь обратно в лебедицу.

 

Исполнив два стыдливых антраша,

Одетта, причепуренная в пачку,

Белела, походящая на прачку,

Томилась вся, нелебединно хороша.

И Зигфрид укатил её...как тачку,

Остервенело, неестественно игристо.

И, благо, что катить не далеко,

За сцену, где кончалось рококо...

Сферические формы под трико

Припухли, как шары биллиардиста.

И от того он в позе ву а ля,

По сцене лихо сделал кругаля.

 

А в доме бати - пляски за полночь

И гости просят зрелища и хлеба.

Явился Зигфрид изваяньем Феба.

И чтобы жидкость в ступе не толочь,

Как высшее изделье ширпотреба,

На лебедь походившую точь в точь,

Ему всучили рыцарскую дочь,

Как манну, спрыгнувшую с неба.

И тотчас мать-принцесса с перепою,

Их нарекает мужем и женою

 

Вот так, друзья! А в маленьком окошке,

Одетта горькой маялась слезой.

Смотрелась, словно брошенная кошка,

Искрило, как искрит перед грозой,

Запахло даже жареным немножко

И Зигфриду, заметив это, стало плохо.

Он понял - предки развели, как лоха!

 

Дочурка рыцаря тотчас же охладела.

Жеманное заламыванье рук,

Мол, я не при делах, я не хотела...

Шарман! Конфуз! Да виданное ль дело!

И только в ложе тощенький худрук

Хотел обнять и приласкать младое тело,

Что фуэте накручивало в такт.

Но поздно! Шёл четвертый акт.

 

С повинной головой на брег пруда

Танцует Зигфрид к молодой девице.

Там злыда-Филин - стреляная птица,

Чтоб доказать: любовь - не ерунда,

Они давай пред ним вдвоём топиться

Ныряет малый в воду, типа, тонет,

Одетта нахлебавшись, как бы стонет...

 

Из преисподней в голос выл гобой,

Кидала лебедь кони, зал слезился,

И юноша, как в судорогах, бился,

Наверно отходил. Народ крестился.

Злой Филин канул в омут с головой...

Добро ликует! Мир преобразился!

 

Как жулики кричат: Держи вора!

Так публика орала: Браво! Браво!

Попала в кровь культурная отрава!

Пришла в провинцию культурная пора!

И, знать, ещё продержится держава,

Столичные горды инспектора.

 

А позже, из театра выходя,

Я склеил стройненькую, местную Одетту,

Не ускользнул за линию сюжета,

Всю ночь елозил по её грудям...

Прости, читатель, мне подробность эту,

Как ни крути - из этого балета

Пошло крылатое в народ:

...По лебедьаааам!!!

 

* ТСЖ - товарищество собственников жилья