Этот Мир. Он любил луну (1 часть)

У меня был друг.

С друзьями у меня вообще напряжённо было, так как их попросту не было. Кроме одного человека, с которым мы были знакомы с детства и росли как братья.

Эта история о нас.

Каким должен быть настоящий брат?

Он не был идеален. Задорен, остр на язык. В то же время легкомысленный и улыбчивый. В силу своего характера часто попадал в неприятности. Что, впрочем, никогда его не останавливало.

Абсолютно противоположен мне.

И только он мог стать мне братом. Схожи мы были только одном – мы оба были странными. Не такими, как все. Это так же держало нас вместе.

Однажды я заметил, что он внезапно изменился. По-прежнему шутил и смеялся, но, заглядывая в его глаза, я видел грусть, которая обычно этому взгляду не присуща. Он не впервые скрывал от меня что-то. Улыбался всё так же, шутил, дрался... Внешне всё как обычно, но я знал. Знал, что это не так.

Какое-то время я терпел. В лоб спрашивать у этого умника бесполезно – он должен был рассказать сам.

Время шло, я выжидал. Ожидание себя оправдало.

Ночью я возвращался домой по дороге мимо сквера. Не лучшее место для прогулок в одиночку в тёмное время суток, но выбора у меня не было. Не всматриваясь, я бросал беглые взгляды по сторонам, на всякий случай. Когда же поднял голову, впереди меня посреди дороги то-то стоял. Я хотел свернуть в проулок – связываться с кем-либо я был не в настроении, но не успел. Один из погасших фонарей вспыхнул полуживым светом лампы и снова погас. Но мне хватило этого, чтобы остановиться и узнать. Рваные джинсы на длинных ногах, куртка, которую я сам же дарил на день рождения под предлогом «надень, иначе на твоё нескладное тельце смотреть тошно», скрывающая очертания тела под собой, вьющаяся прядь волос на виске... Он не обернулся на меня, скорее всего не заметил. Я стоял и смотрел. Он тоже стоял. Опираясь на одну ногу (вторая касалась земли лишь носком), сцепив руки за спиной и прогнувшись в спине, он смотрел в небо. Мне показалось или его улыбка была грустной? Непривычно – при мне он всегда старался не показывать ни боли, ни грусти, скрываясь в образе весёлого идиота. Только его глаза никогда не умели лгать...

От тихого оклика взгляд тёмных глаз с неба опустился на меня.

-Ты чего так поздно один бродишь? – он не был удивлён.

-Домой иду, а что – нельзя?

-Да можно. В подлунном мире можно всё...

Эти слова мне запомнились. Не знаю почему.

-Идиот... – вздыхаю. – Пафосней только влюблённые идиоты.

-А я влюблён.

Это было внезапно. Хотя, конечно, логично было предположить, что эта ветреная натура окажется ещё и влюбчивой, но я всё равно удивился.

Он же тем временем снова смотрел вверх, в ночное небо. И спросил:

-Как ты думаешь, а Луна может любить?

Ещё интересней. Другому бы я ответил «Мне почём знать?», но этому романтику чёртовому я так никогда и ни за что бы не сказал.

-Не знаю. Нет, наверное...

-А мне кажется, что может. Глупо, верно? – снова та грустная улыбка. – Я слышал одно поверье о Луне. В нём говорилось о том, что когда умирает тот, кто полюбил Луну, она надевает траурный наряд. И тогда наступает День Красной Луны, а рядом с её кровавым ликом загорается новая звезда.

-Никогда не слышал, - честно отвечаю.

-Знаешь, я хочу тебя попросить. Если со мной что-то произойдет – посмотри в ту ночь на луну... А потом расскажи мне.

-Что с тобой?

Я плохо понимал, что он пытался этим сказать. Или просто не хотел понять.

-Это трудно... – тихий вздох. – Ты сделаешь это?

Я согласился. Хоть он так ничего и не объяснил. Я ему верил, и этой причины было достаточно.

Вскоре эта встреча в парке была забыта, и я подумал, что всё обошлось. Что угроза, которую я почувствовал, не существовала, и мне просто показалось. Всё было хорошо.

А потом он ушёл.

Тем вечером, несмотря на возражения родни и врачей, я сбежал и выбрался на крышу. Выбрался, чтобы посмотреть на луну, хотя мне было совершенно не до неё. Наша девятиэтажка была на окраине города, поэтому небо было видно до горизонта. И над холмами в тёмном небе висела луна. Алая, словно кровь, которую он оставил сегодня на снегу и моих руках. Я сидел на холодной крыше и просто смотрел в небо. Около алого диска что-то замерцало. Маленькая звёздочка, которой минутой ранее там не было. Где-то вдалеке завыл пёс...

На следующий день я побрёл на кладбище. За ночь свежую землю запорошило снегом. Стерев с тёмного мрамора надгробия изморозь, дышу на замёрзшие руки. Теперь его имя видно.

-Ты был таким идиотом... – тихо выдыхаю. – Но ты был прав.

С тех пор я стал верить, что луна может любить.