Безнадежная безысходность, или Когда из своего 'ничего' ты готов отдать всё

До последнего она старалась быть сильной и не подавать вида, что происходит то, что происходит. Эгоизмом было бы позволить себе сейчас показать тот страх и ужас перед неизвестностью, который по ночам душил ее изнутри. Болезнь – это не смертный приговор. Болезнь – это лишь испытание, с которым они должны справиться. Тупое осознание того, что она ничем не может ему помочь терзало ее каждый день. Она понимала, все, что в ее силах, это доказать ему, что он сможет, он сильный, он справится, обязательно справится! Напоминать ему каждый день о его мечте и ни за что не позволить сдаться. Все что она могла сделать для него, это отдать свои последние силы и помочь преодолеть это невыносимо несущееся время. Она старалась опекать его как можно незаметнее и тише, потому что прекрасно понимала: он ненавидит казаться слабым. Важно было помочь ему всем последним, внушить ему уверенность в самом себе, что он все пройдет сам. Невыносимо тяжело было смотреть на него и изображать легкомыслие, осознавать, что его мечта для него есть вся жизнь... И как можно было такому человеку позволить лишиться жизни?

Ставшие привычными бессонные ночи уже были переполнены обезболивающими. Слова «врач» и «скорая» были запрещены, чему она не смела сопротивляться. И все же однажды весь этот кошмар должен был чем-то кончиться... Первая и единственная ночь, когда ей удалось уговорить его позвонить хотя бы знакомому хирургу. Нетрудно было догадаться, что дела не шли на лад. Ожидание – самая убийственная форма времени. И абсолютно не важно сколько минут или секунд оно длится действительно. Реальность становится до безобразия тянущейся и монотонной. Важно было сохранять внешнее спокойствие, или хотя бы изображать усталость, чтобы не передать ему ни единой эмоцией своих опасений. Молча улыбаться друг другу – единственное, что спасало.

По приезде врача, она лишь молчаливым жестом указала ему нужную комнату уже знакомой квартиры. Не нужно было просить ее подождать снаружи, это она прекрасно понимала сама. Ей не хотелось слушать, как ему больно, ей было достаточно того, что она чувствовала. Сухие врачебные термины в ее голове были бы абсолютно лишними. Однако спустя десять минут беспокойство взяло верх. В гробовой тишине не обязательно было прислоняться к двери, как бы тихо они не пытались говорить, слышно было все до слова. И буквально пары предложений было достаточно.

Все летело к чертям. Он больше не мог. Он не просто терял физическую способность, он терял все. Все к чему он так долго шел, о чем он мечтал. Напрасно было все то, чем он пожертвовал. Мысли в ее голове перебивали одна другую, ноги еле держали, а руки не слушались... Орущим заглавием всего было: «Я ничем не могу ему помочь». Отвратительное, ужасное осознание бессилия. То ноющее без остановки чувство, когда любимый для тебя человек не счастлив, а твое существо здесь просто бесполезно. И тогда, когда ты должна быть сильнее, ты вдруг сдаешься, валишься обеими руками в дремучую темную безысходность. Разгребая все эти слезные «за что» и «почему», обвиняя несправедливость осознаешь, что может ты и есть последнее, что даст ему силы? Собрать воедино все то, что осталось, всех тех, кто предан и постараться идти дальше. Когда его мечта становится и твоей. Возможно ли взять на себя столько?

И все та же неизвестность впереди. Туман непроглядный. Стоишь в нем немой, недвижимый. И из своего ничего ты готов отдать все.