Первая встреча, последняя встреча...ч3

Припозднившийся буксирчик, тащивший по сумрачной обской глади здоровенную баржу, поприветствовал их протяжным гудком. Они молчали, но Владимиру казалось, что разговор между ним и Надей все еще продолжается, но на каком-то особом, неземном языке, не требующем ни слов, ни мимики, ни жестикуляции. В грубом переводе, крайне обедняющем его содержание, этот диалог звучал приблизительно так: «Надя, ты меня слышишь?» «Слышу» «До встречи с тобой я не верил в любовь с первого взгляда, считая это блажью поэтов. А теперь верю. Когда ты вошла в душный и тряский автобус, в нем все как бы озарилось нездешним светом и повеяло утренней прохладой. В этот миг для меня существовала только ты, все остальные исчезли, растворились во времени и пространстве. Я глядел на тебя, боясь отвести взгляд хотя бы на секунду: а вдруг ты тоже исчезнешь и останешься навеки чудесным, но недостижимым видением. И тогда я сказал себе: вот девушка моей мечты. Помнишь фильм с таким названием?» «Помню» «Я люблю тебя, Надя Люблю, как может любить человек, с детских лет познавший, что такое одиночество, не имеющий в этом огромном и многолюдном мире ни одной близкой души. Я уже доказал свою жизнеспособность, я отвоевал свое место под солнцем. Но если ты решишься связать свою судьбу с моей, я совершу чудеса. И не будет на свете женщины счастливей, чем ты, и мужчины счастливей, чем я. Клянусь всем святым! В нашем доме не будет нужды и дрязг, в нем воцарятся достаток и согласие. Ты родишь мне много детей — красивых и умных. И мы будем жить, как сказано у Александра Грина, долго и счастливо и умрем в один день, чтобы скорбь не терзала сердце, если один из нас переживет другого. Умоляю тебя: будь моей! Ты согласна?» «Прости, но я не могу сказать ни “да”, ни “нет”. Просто я еще не поняла, что со мной происходит. Меня к тебе влечет, ты мне нравишься. Но чувство мое не столь глубоко, чтобы назвать его “любовью”. Слишком мало мы знакомы. Видимо, мне требуется больше времени, чтобы узнать человека и по-настоящему его полюбить. Не думай, что я чересчур расчетлива или осторожна. Но сколько в жизни случаев, когда после пылких клятв, подобных той, которую я только что слышала, происходит нечто совершенно обратное. Буду откровенна, в тебе есть нечто, что меня настораживает и может стать основой наших будущих разногласий, последствия которых общеизвестны. Я не хочу ошибиться. Я хотела бы того, что и ты: встретить одного-единственного. Но кто он, ты или кто-то другой, я пока не знаю Прости». Она сняла его руки со своих плеч и, пройдя к двери, включила свет, своей яркостью сразу затмивший удивительный заоконный пейзаж. Все сразу стало будничным и скучным.

— Сюда в любой момент могут прийти. Насчет подселения. Номер двухместный, а я уже третий день живу одна. Да и поздно уже, так что пора прощаться

— Я наскучил тебе? — спросил Владимир с легкой обидой.

— Нет, — искренне ответила она, — просто присутствие посторонних в позднее время администрацией гостиницы не одобряется. К тому же ты весьма громогласен.

— Позволь побыть еще десять минут. Обязуюсь вести себя очень тихо, а разговаривать только шепотом.

— Время пошло, — нарочито серьезно взглянув на часы, объявила она.

То, что происходило дальше, напоминало глупую детскую игру в «гляделки». Он молча смотрел на нее, она — на него. Он — с обожанием, она — изучающе. Надя моргнула первой и, засмеявшись, отвела взгляд.

И тут в дверь требовательно постучали. Скорее всего, связкой ключей. Надя, оцепенев от испуга, с вопрошающей растерянностью глянула на него, не зная, что делать. Владимиру стало тоскливо от мысли, что вот уже второй вечер подряд он навлекает на нее какие-то неприятности. Тут поневоле станешь суеверной. Конечно, сегодняшняя ситуация по сравнению с вчерашней — семечки. Но ведь присутствие гостей, согласно гостиничному распорядку, разрешено только до десяти, а на часах уже половина двенадцатого. За это по головке не погладят. Жестами дав Наде понять, что надо выключить свет и притвориться спавшей, он бросился к окну, единственному месту, через которое можно было исчезнуть. Вскочив на подоконник, Владимир опешил, пожалев, что он не Карлсон, который живет на крыше. Он, не колеблясь, призвав весь свой десантный опыт, сиганул бы с пятиметровой высоты, чтобы не бросить тень на репутацию любимой девушки, но прямо под окном, выходившим во двор, хаотично высилась огромная куча металлолома. Чуть ниже окна по наружной стене тянулся декоративный карниз, шириной не более поставленной боком подошвы мужского штиблета. Рискованно, но ничего другого не оставалось. На этот карниз, стараясь не оступиться, и сполз Владимир, прикрыв раму и держась руками за ее край. Надя, точно следовавшая его инструкции, включила свет и пошла открывать дверь, уже содрогавшуюся от стука. Она, видимо, до последнего мгновения не верила, что ему удастся что-то предпринять, и готовилась к худшему. В номер вошла дежурная по этажу, а следом за ней — пожилая женщина с дорожной сумкой.

— Располагайтесь, — сказала дежурная, перед этим внимательно осмотревшая номер, но не заметившая никаких следов постороннего присутствия. — Если чайком хотите побаловаться с дороги, милости просим ко мне. Есть бутерброды, печенье

— От чаю не откажусь, — обрадовалась новая жиличка, — с обеда во рту маковой росинки не было.

И не разбирая вещей, не переодевшись, устремилась вслед за хлебосольной дежурной. Если бы не спасительное предложение последней и вновь заселившаяся дама с неторопливостью и обстоятельностью, свойственными людям ее возраста, стала бы размещать в шифоньере свой гардероб и готовить постель ко сну, не исключено, что Владимир, цеплявшийся за раму из последних сил, сорвавшись с карниза, закончил бы свою молодую жизнь на одной из ржавых арматурин, угрожающе торчавших снизу, как мотылек, проколотый булавкой коллекционера-энтомолога

— Быстрей вылазь, — распахивая вторую, свободную створку рамы, радостно сказала Надя, снова глядевшая на него с благодарностью и уважением. — Соседка вышла. Стараясь не производить лишнего шума, он сначала забрался на подоконник, а потом, уже очутившись в номере, крадучись дошел до двери и выглянул в коридор. Там никого не было.

— Невезуха какая-то, второй день, — виновато сказал он Наде, — но хочешь ты этого или не хочешь, завтра утром я снова приду

И, чмокнув ее на прощание в щеку, бесшумно, как ночная птица, полетел по безлюдному коридору, по пути размышляя о том, как незаметнее проскользнуть мимо администратора на первом этаже

Решив встать в то субботнее утро пораньше, чтобы проводить уезжавшую Надю, он бессовестно проспал и, взглянув на часы, ужаснулся: уже десять. Тем не менее в половине одиннадцатого он был в гостинице и, благополучно миновав все административные кордоны, постучал в дверь пятого номера. Пожилая женщина, та самая, что чуть не стала виновницей его преждевременного ухода в райские кущи, сообщила, что ее соседка час назад, собрав вещи, уехала домой и очень торопилась, так как боялась опоздать на электричку. Погрустневший, он побрел к выходу, понимая, что винить в случившемся, кроме себя, некого и, бесцельно послонявшись по городу, решил изменить своему до этого незыблемому принципу: не ходить летом в кино. Во время сеанса (показывали старую, испытанную на многих поколениях зрителей кинокомедию) весь зал, несмотря на банную духоту, смеялся до колик, но Владимир даже ни разу не улыбнулся. Он думал только об одном: как найти Надю? Того, что она не оставила записки с адресом, следовало ожидать. Скорее всего, обиделась, что он не выполнил своего обещания. Он представил, как она, напрасно прождав его целое утро, вынуждена была одна, тонкая и стройная, кренясь под тяжестью огромного чемодана, добираться к пригородным кассам, и возненавидел себя такой лютой ненавистью, на какую был только способен. В ее понимании — это не мелочь. Заливался соловьем, трепло несчастное, обещал златые горы, а в пустячном деле не помог. Да захочет ли она вообще его после этого видеть? А он-то хорош: двавечера плел словесные кружева и не удосужился узнать даже название загадочного пригородного поселка, в котором она живет. Смириться с ее исчезновением он не мог, но прежде чем предпринять беспримерные по своим масштабам и сложности поиски, следовало, отключив эмоции, попытаться найти более рациональный способ решения этой задачи. Он покинул изнемогавший от жары и хохота зал задолго до окончания сеанса, поскольку такая обстановка не располагала к сосредоточенным раздумьям. Уже двигаясь к выходу под шиканье и ропот зрительской общественности, раздраженной его демонстративным пренебрежением к всенародно любимому киношедевру, он вдруг чуть не заорал от радости. Боже, как все просто! Он узнает ее адрес! Буквально через полчаса. Чего бы это ему ни стоило.

Строгая моложавая женщина, администратор гостиницы, сначала ответила на просьбу Владимира решительным отказом, сославшись на то, что сообщать случайным людям какие-либо сведения о бывших постояльцах им категорически запрещено. Но, видимо, в глазах его было столько мольбы, а слова показались настолько искренними, что сердце ее дрогнуло. Сделав трагическое лицо и многозначительно взглянув на Владимира, она разыскала карточку и скороговоркой зачитала Надин адрес, даже не взяв плитки шоколада, которую он купил на один из последних рублей, оставшихся от стипендии, и попытался всучить в знак благодарности